великие музыканты
Иоганн Себастьян Бах (Bach) (21.3.1685, Эйзенах - 28.7.1750, Лейпциг) - немецкий композитор. Предками Баха были музыканты - органисты, капельмейстеры, служившие в различных немецких городах. Его отец Иоганн Амброзиус был альтистом, старший брат Иоганн Кристоф - органистом, учеником И. Пахельбеля. Когда десятилетний Бах остался сиротой, заботы о нем взял на себя Иоганн Кристоф, живший тогда в Ордруфе. Под руководством брата начались музыкальные занятия Баха.
Не желая быть в тягость брату, у которого была большая семья, а доходы весьма малы, Бах в возрасте 15 лет переехал в город Люнебург и поступил на службу в церковную капеллу в качестве певчего. Одновременно он занимался в общеобразовательной школе. В местной библиотеке Бах знакомился с рукописями сочинений известных немецких и итальянских композиторов, причем интересующие его произведения он полностью переписывал и затем тщательно изучал. Большое значение для Баха имело его сближение с органистом Г. Бемом, автором органных прелюдий и клавирных пьес, которые оказали некоторое влияние на становление инструментального стиля Баха.
Необеспеченное материальное положение не давало Иоганну Себастьяну Баху возможности продолжать образование. В те годы жизнь музыкантов была очень тяжелой; они должны были служить в церковных капеллах или при княжеских дворах, где находились почти на положении прислуги. Не избежал этого и Бах; около 20 лет он вынужден был переезжать из города в город в поисках приемлемых условий. В 1703 году, около года, он служил скрипачом придворного оркестра в Веймаре. Недовольный условиями работы, Бах переехал в 1704 году в Арнштадт, где получил место церковного органиста. Здесь он мог уделять достаточно времени развитию своего исполнительского мастерства (в "Новой церкви", где служил Бах, был отличный орган), много занимался сочинением музыки.
15 декабря 1944 года майор Гленн Миллер забрался в одномоторный самолет Norseman на военном аэродроме около Бедфорда, в 40 милях от Лондона. Он должен был вместе со своим знаменитым оркестром ВВС США United States Army Air Forces Band дать рождественский концерт для войск Союзников в освобожденном Париже. В последний момент Миллер решил вылететь во Францию раньше своего оркестра. Случайная встреча в офицерском клубе за вечер до этого – и Миллер получил место на маленьком самолете, который летел через Ла-Манш. Миллер всегда с беспокойством относился к полетам, поэтому и тут засомневался. Однако второй пассажир, полковник Норман Бейселл, напомнил ему, что Линдберг перелетел на таком самолете через Атлантику, а они летят всего лишь в Париж.
"Эй, а где тут, черт побери, парашюты?" – спросил Миллер. "В чем дело, Миллер, ты что, собираешься жить вечно?" – пошутил полковник.
Вскоре после этого Norseman утонул в густом тумане и исчез навсегда.
Имя Вадима Козина знакомо сегодня далеко не всем, тем более не все слышали песни в его исполнении. А когда-то не было в нашей стране человека, который с первых же звуков не узнал бы этого голоса. Ни одна радиопрограмма, ни один сколько-нибудь ответственный концерт не обходились без его участия.
На почтовом конверте, посвященном 100 лет со дня рождения выдающегося певца, он изображен в расцвете своей славы, осененным зелеными ветвями столь же полного жизнью дерева, а с марки (конверт – маркированный) на нас смотрит умудренный жизнью старик, за спиной которого – осыпанная снегом ель. Лето и зима жизни. Между ними, как известно, – осень. Была она и в судьбе Козина.
И все-таки Козина можно назвать удачливым человеком. Удача, по семейной легенде, была наследственной: фамилия матери певца имела следующее происхождение. Она была цыганкой (говорят, даже племянницей несравненной Вари Паниной), ее предки странствовали с табором. Не раз заставала их в пути гроза, многие кибитки были уничтожены молнией. И только одну, казалось, сама природа щадила. «Э, да за них сам Илья-пророк заступается», – стали говорить цыгане. Так и стали они Ильинскими.
Согласитесь, нам трудно каждый день сохранять душевное равновесие и чувствовать себя счастливыми, довольствуясь одним лишь тем, что мы хорошо и с любовью выполняем свое дело. А вот Гайдну это удавалось.
Йозеф Гайдн — сын каретника из Цвиккау. В детстве поет в церковном хоре в венском соборе Святого Стефана, в свободное от учебы время чистит на улицах сапоги прохожим, а по вечерам развлекает любителей музыки исполнением серенад и дивертисментов.
Любителем шуток и озорства Гайдн был всегда. Однажды он подговорил приятелей-музыкантов спрятаться в разных уголках Вены и ночью по его сигналу заиграть кто что захочет. Как же возмущались венцы, среди ночи разбуженные таким «кошачьим концертом»!
О фантастическом итальянском скрипаче-виртуозе, жившем двести с лишним лет назад, наслышаны даже те, кто ни разу не бывал на концертах классической музыки. Ведь сочетание "Никколо Паганини" стало синонимом исполнительского мастерства.
Его отец Антонио держал мелочную лавку в старом порту и был глух ко всему, что происходило вокруг, за исключением одной-единственной вещи - скрипичных упражнений маленького Никколо. На севере Италии, и особенно в Генуе, музыка была слышна в каждом переулке - бренчали на мандолине, гитаре и с особым пиететом слушали игру на скрипке и виолончели. Благо для этого постарались мастера из соседней Кремоны, чьи редкостные по звучанию инструменты восполняли пробелы в безыскусной игре музыкантов-любителей. Отчасти к таким причислял себя и Антонио Паганини.
Этот смекалистый простолюдин, изводивший пиликанием на скрипке своего третьего по счету отпрыска, тщедушного Никколо, несомненно видел в занятиях музыкой двойную выгоду: у мальчишки со временем будет верный хлеб, а там, глядишь, и станет явью вещий сон матери Никколо. Незадолго до родов той привиделся ангел, известивший, будто ее сын-скрипач прославится на всю Италию... "Похоже, материнское сердце не лжет", - ворча про себя, Антонио прислушался к гаммам, доносившимся из соседнего чулана, - от их монотонных повторений и его клонило в сон. "Ну вот, так и есть! Опять негодный мальчишка взялся "жонглировать" смычком и дергать пальцами струны". Рассердившись не на шутку, Антонио глянул в щелку и невольно застыл в изумлении. Глаза ему не лгали, и для него внезапно открылась одна крамольная истина: его Никколо вовсе не мученик какой-то, о чем судачат соседи, а скорее наоборот - мальчишка неописуемо счастлив, прижимая подбородком свою скрипочку, это просто написано у него на лице! Но инструмент... словно живой! Как послушен он его желаниям! Чудеса да и только...
